Баллада обратного движения
02.03.2025
Памятник свободным буквам в Публичной библиотеке Сан-Франциско. Книги издательства Freedom Letters, среди них - "Черная позёмка" Г.Л.Олди и "Баллада солдатів" Олега Лалыженского.
Задумчиво
Олег Ладыженский:
Френк Херберт, "Дюна" (роман был впервые опубликован в год моего рождения). Итак:
— Даже если Харконнены применят атомное оружие?
— До такой наглости не дойдет. Никакого открытого нарушения Конвенции не будет. Однако возможны любые прочие гадости… даже запыление атмосферы и местное отравление почвы.
— Тогда зачем нам все это нужно?
— Пол! — Герцог нахмурился, глядя на сына. — Если знаешь, где ловушка, — это первый шаг, чтобы в нее не попасть. Все это как в поединке, только много крупнее: финт в финте и вновь финт в финте… и так без конца. И нужно только все правильно понять. Зная, что Харконнены запасаются меланжем, зададим себе вопрос: а кто еще это делает? И получим список врагов.
— Так кто же они?
— И некоторые враждебные нам Дома, и некоторые из тех, на чью дружбу мы рассчитывали. Но сейчас нет необходимости их опасаться. Обнаружилась куда более важная фигура: наш обожаемый Падишах-Император.
Пол попытался сглотнуть, горло вдруг пересохло.
— А если созвать Ландсраад и разоблачить…
— И враг поймет, что мы знаем, в какой руке нож? Ах, Пол, сейчас мы хотя бы видим его. А кто знает, в чьи руки, куда его могут тогда перебросить?* * *
Очень трудно во время работы длительное время удерживать сосредоточенность. Психика сейчас - спринтер, не стайер. Приходится искать способы обмануть самого себя. Гуляя по комнате, ненавязчиво продумать эпизод фактически на уровне готового текста, а потом сесть и быстро записать его. Вычитку и редактуру делать небольшими перебежками, устраивая паузы - также небольшие.
Ничего. Справимся.
Как писал Фэн Цзицай в повести "Волшебный кнут":
"Вот почему как ни верти, а так просто с нами не разделаешься. Какую бы новую забаву ни придумали, мы тоже будем ею забавляться, не станем трусить перед другими. Ну как, поиграем?"* * *
Когда эмоции захлёстывают и тянет выйти в эфир, озвучить и свое просвещенное геополитическое мнение - я иду работать.
Чувствам место в стихах и прозе.
А в остальном... Как говаривал мой сенсей: "Это все очень хорошо, но у нас другая школа!"* * *
Звичайно, втомилися й дуже втомились,
А нерви зі сталі та янгольська милість -
Красиві казки про померлих героїв.
А ми, як не дивно, живі.
Й не спинились.
Стихи
|
То депрессия, то истерика, И скажу тебе, генацвале: Виновата во всем Америка. Нафига ее открывали? |
То депресія, то істерика, І скажу тобі, генацвале, Що в усьому винна Америка. Нафіга її відкривали? |
|
* * * То политическое ралли, То срач на месяц застолбят, Глядишь, а жизнь твою украли И резво тратят без тебя. И вроде сам звенишь постами, Швыряешь медные гроши, Но кто-то прячется кустами, Подсчитывая барыши. |
* * * То політичне гонять ралі, То срач і днями, і ночами, Твоє життя, дивися, вкрали Й без тебе жваво витрачають. І начебто ти сам у змозі, Шпурляєш копійки й гроші, Та хтось ховається в барлозі, Рахує, падло, бариші. |
|
* * * Вот идут мертвецы из ушедших веков, Нас идут избавлять от цепей и оков, От достоинства, веры, любви, состраданья... И с тоскою глядим мы на марш стариков. |
* * * Ось крокують мерці з відлетілих століть, Нас позбавити йдуть ланцюгів, бо болить, Ланцюги ті - любов, співчуття, віра, гідність... З жахом бачимо ми марш старезних страхіть. |
|
БАЛЛАДА ОБРАТНОГО ДВИЖЕНИЯ Век шустро по-крабьи ползет назад, он вывернул каждый сустав, Зазубрены ножницы у клешней, на новый манер кроят, У дома обкусаны три этажа, в окопе гниёт арестант, В аду турнир, кто из бесов грешней, вчерашняя слава - яд. А век отползает, он - прошлый век, уже позапрошлый, да, Мясные волны идут на штурм, ликует безумный Рим, Прикинулась шлемом улитка в траве, ареною - города, И если охота стоять на посту, так вот тебе пост, бери. А вот первобытный косматый мужик кремнёвый топор берёт И, хрипло рыча, идёт воевать, отважен, силён и дик, А что мужику ещё делать, скажи, когда его с ночи прёт, И тесен ему первобытный диван, и зад первобытный зудит. Вновь пятится век - динозавр, трилобит, соленый кипящий бульон, Безвидна земля и пуста, и свет не отделен от тьмы, На небе крест, но никто не прибит, и мир даже не сотворён, И нас ещё нет, разумеется, нет, какие тут, к черту, мы? И нет суставов, и нет веков, и век уже не поднять, И Слово звучит в начале времён, пока идёт перекур: "На кой Я вас всех создавал, дураков? Кто за руку дёргал Меня? Создам лучше чай, а к нему лимон! Нет, лучше лимон к коньяку!" |
БАЛАДА ЗВОРОТНЬОГО РУХУ Століття, мов краб, відповзає назад, бо вивернуло суглоб, Зазублені ножиці клешень, вони все кроять на новий лад, Будинку хтось поверхи обкусав, забивсь арештант у окоп, У пеклі турнір — хто найбільше грішив?! Ганьба — вчорашній парад. Століття задкує, минуле — шолом! — ось позаминуле, так, Ось хвилі м'ясні поспішають на штурм, безумний радіє Рим, І равлик лежить у траві, як шолом, арена — вчорашні міста, І якщо стояти рішив на посту, так ось тобі пост, бери. А ось волохатий первісний мужик кремінну сокиру бере, І хрипко ричить, і біжить воювать, велику шкоду робить, А що йому ще робити, скажи, коли його з ночі пре, Й тісний мужику первісний диван, і зад первісний свербить. Століття задкує — тирекс, трилобіти, солоний бульйон кипить, Безвидна земля та пуста, й над водою дух божий літає, сурмить, На небі хрест, а ніхто не прибитий, наш світ тільки будуть творить, І нас ще нема, я клянуся, нема, які тут до біса ми? Нема суглобів, немає століть, щось буде, а щось мине, І Слово звучить на початку часів, як вирок, як владний закон: «Нащо Я вас створював, дурні, скажіть? Хто за руку сіпав Мене? Створю краще чай, а до чаю лимон! Ні, краще лимон з коньяком!» |
|
* * * Стихотворный размер ломается от прямого попадания Планирующей бомбы, ничего не знающей о стихах, Целыми подъездами рушатся ямбы и прочие здания, Анапесты и школы, хрустнувшие в неосторожных руках Судьбы, а может быть, случая, не знаю, кого ещё. Чудовище, думаю я, не называя имени. Чудовище. |
* * * Віршований розмір ламається від прямого влучення Плануючої бомби, яка про вірші геть нічого не знає, Цілими під'їздами руйнуються ямби, будівлі та інші скупчення Анапестів і шкіл, що хрумтять в необачних руках разом із нами За волею долі, а може, випадка, не знаю, кого іще. Страховище, думаю я, не називаючи імені. Страховище. |
|
* * * Храни меня, моя ирония, В минуты карканья вороньего И лая шелудивых псов, Как меч хранит в дороге ронина! |
* * * Ти бережи мене, моя іроніє, Коли повсюди каркання вороняче Й неситий гавкіт шолудивих псів, Як на шляху меч зберігає роніна! |
|
* * * Человек, говорят, ко всему привыкает, Просто дёргает глазом и громко икает, Просто бледный с лица и зелёный спросонок, Просто держится там, где ломается камень. |
* * * Кажуть, ніби людина до всього звикає, Просто сіпає оком і гучно гикає, Просто зранку блідий, а як вечір, зелений, І тримається там, де ламається камінь. |