24.12.2021
Из диалогов с журналистами:
– Ваши произведения разные по звучанию, атмосфере, идее. Как удается постоянно меняться?
– Если человек не меняется, он мертв. И то меняется – разлагается. Мы пишем книги о героях, которые меняются. Как же мы при этом можем остаться неизменными? Да, это требует усилий. Поиска художественного решения для каждой книги отдельно. Смены стиля, композиции, подходов к тексту. Ничего, пока справляемся.
– Сейчас быстро меняется и мир. И предпочтения, настроения читателей. Есть мнение, что все упрощается, читатели уже не воспринимают сложные произведения, склоняются к бессмысленному развлекалову…
– Так было всегда. Еще на древнеегипетских папирусах сетовали примерно о том же. Кто хочет развлекалова, пройдет мимо или напишет краткий безграмотный отзыв. Кто хочет перешагнуть через порог и войти в книгу по-настоящему, зайдет в гости. Пока есть такие читатели, мы им всегда рады. Коме того, давайте различать читателей и потребителей контента. Это разные аудитории с разными запросами. Кстати, одно из главных свойств настоящего читателя – он умеет перечитывать. Меняться и находить новое в старом.
И другие размышлени писателей:
Нас часто упрекают в конструкторском, плановом, рассудочном подходе к художественному тексту. Главное, винят в том, что мы учим этому других. «А как же талант? – говорят нам. – Как же вдохновение?»
Да, конечно. Талант – набор способностей к тому или иному занятию, данный вам Богом, природой, ноосферой, инопланетянами (нужное подчеркнуть). Вдохновение – особое творческое состояние высокого продуктивного уровня. Что это значит? Ни таланту, ни вдохновению нельзя научить, нет таких методик. Эти факторы либо есть, либо нет.
И значит, включать их в процесс обучения бессмысленно. Это пустая трата времени, которая тем не менее многим доставляет удовольствие.
Но талант, если он есть, можно развить, а вдохновение можно стимулировать. И вот тут необходим тот самый плановый, рассудочный подход, как методики тренировок для развития и стимуляции. Фактически тренер заставляет спортсмена бегать и отжиматься, бить мешок и подтягиваться на турнике, работать в спарринге и изучать тактические комбинации – банальные, рассудочные, плановые действия, но без них талант угаснет, а вдохновение не придет.
Леопольд Моцарт не беседовал с сыном о вдохновении, не славил его талант. Он заставлял сына играть гаммы с утра до вечера.
Незнакомые слова, странные термины, понятность текста, контекст и сноски, коньяк и бренди
Вчера наш коллега по перу / клавиатуре Александр Рудазов опубликовал в своем блоге на Author.Today пост под названием «Понятность или аутентичность?», где задается вопросом: «Что важнее: понятность или аутентичность?» Речь идет об малоизвестных широкому читателю или вовсе авторских терминах, словечках, названиях и т. д. в книгах фантастики и фэнтези. Насколько допустимо / оправдано / желательно / нежелательно их употребление?
Из нашего развернутого мнения / комментария по этому вопросу и получился данный пост:
Некоторое количество авторских — или исторических / специальных / специфических словечек и терминов зачастую придает книге ту самую аутентичность / достоверность, создает колорит и атмосферу. Но, во-первых, сами слова / термины должны интересно звучать / читаться и вписываться в некую авторскую систему / описываемый мир. А во-вторых, как верно было замечено в исходном посте Александра, тут главное не переборщить, соблюсти баланс. В идеале, большинство терминов должно быть понятно из контекста. Если, к примеру, герой поправил на голове сбившийся шаперон, то уже ясно, что это головной убор, а не обувь или, скажем, оружие. Но, если что, и сноски периодически давать можно — лично нас при чтении сноски нисколько не раздражают, а, напротив, бывают весьма интересны. Мы и сами в своих книгах ими периодически пользуемся. Но, опять же, злоупотреблять сносками не стоит. Кроме тех редких случаев, когда сноски используются как специальный художественный прием, и из них выстраивается отдельная линия действия книги / отдельный слой восприятия. Так, к примеру, построены романы Хосе Карлоса Сомосы «Афинские убийства, или Пещера Идей» и Лоуренса Норфолка «В обличье вепря». Оба романа, кстати, очень хороши, хотя и непросты для восприятия.
Разумеется, не все, но изрядную часть терминов стоит приводить к земным (если действие происходит в другом мире) или современным (если действие происходит в прошлом) аналогам. Но и тут надо знать меру и стараться избегать несуразностей и анахронизмов. Часы в другом мире вполне могут оставаться часами, месяцы — месяцами и годы — годами, а вот названия месяцев и дней недели вполне можно дать свои, специфические — но, желательно, понятные из контекста. Другой пример: в параллельном / перпендикулярном / не нашем мире герои не могут пить коньяк — если только там нет своей Франции и провинции Коньяк, где сей благородный напиток производят. А вот бренди там пить вполне могут. Персонаж, живущий в средневековье, не должен искать нужную ему информацию. Он будет искать / собирать сведения. А вот персонаж, живущий в другом мире, если этот мир технологически продвинутый, вполне может пользоваться компьютером, сетью / виртом / (информационной) паутиной и т. п. (но не Интернетом!) — и искать именно информацию.
И так далее. Примеров можно привести еще множество, но принцип, думаем, уже понятен.
И да, сейчас мы выступаем как писатели и как читатели одновременно. Нам весьма импонирует соблюдение подобного баланса в чужих книгах — и мы, по возможности, стараемся соблюдать его в своих.
Но, разумеется, тут в итоге каждый решает для себя. У каждого писателя и в каждой конкретной книге грань допустимости специфических / авторских и общеупотребительных слов и терминов своя. И для каждого конкретного читателя она тоже своя. Поэтому как ни поступи, всё равно кому-нибудь не угодишь.
Стихи от Олега Ладыженского:
Как патриций в белой тоге
Да на Капитолии,
Вижу я итоги года,
Подведу их, что ли, я?Ох, квириты, подведу:
Слава мирному труду!
Барабань-ка, барабанщик,
А дударь дуди в дуду!* * *
Слышу конский храп и топот
За спиной.
Что осталось? Только опыт.
Тот, что пропит и не пропит,
Он со мной.Не отнимешь, не раздаришь,
Просто есть.
Догоняй меня, товарищ!
Солнца луч и дым пожарищ –
Оба здесь.* * *
Я сижу на берегу
И смотрю вослед врагу,
Он плывет, а мне на ужин
Будет пиво и рагу.
Хорошие книги - Олди рекомендуют:
«Победить нельзя проиграть» (Анна Михалевская, 2021)
Книга эта художественная, но основана она на истории семьи автора, о чем сама Анна пишет в предисловии. Здесь переплетаются и продолжают друг друга судьбы нескольких поколений. Основное время действия – начало 90-х годов XX века, но в главах-ретроспекциях истории из жизни семьи уходят то в годы Революции и Гражданской войны, то во времена Великой Отечественной, то в годы послевоенной разрухи и последующей жизни. В этой книге многое связано с войной в разных ее обличьях – хотя сами военные действия «в кадре» почти не присутствуют, за исключением нескольких коротких эпизодов.
Что же это? Семейная сага? Современная проза, переплетенная с историческим романом? Мистическое повествование о жизни и смерти, войне и мире, любви и ненависти, дружбе и одиночестве, о человеческих судьбах и попытках их изменить? Своеобразный магический реализм?
Думается, здесь трудно подобрать какое-то одно определение – книга не помещается в него, как не помещается в рамки каких-либо жестких определений человеческая жизнь и судьба.
Неповторимая колоритная Одесса и деревня Студёная, деревенские и городские будни, коллективизация и Перестройка, человеческие драмы и трагедии – и короткие моменты простого мирного счастья. И нечто мистическое и необъяснимое, что вторгается в судьбы людей, меняя их и ломая, приводя к гибели – но иногда и даруя спасение. Война и Память – они следуют за людьми по пятам даже в мирное время, и юная Маргарита, вчерашняя школьница, сполна ощущает это на себе, когда грузовое судно «Аманда», на котором ушли в далекий рейс ее родители, попадает в самый центр урагана у берегов Америки.
Что тут можно сделать? Ждать и надеяться, что всё обойдётся? Но странные намеки и обмолвки бабушки и двух ее родственниц; мелкие, но пугающие и необъяснимые происшествия; загадочный парень Илья и не менее загадочная старуха Федора; соседка, которую все считают ведьмой; исчезающие и вновь возникающие из ниоткуда старые вещи – мамина детская матроска, фронтовой блокнот, дедова бурка; пистолет времен Гражданской войны, на чьем счету не одна прерванная жизнь – все они в один голос свидетельствуют о другом. Родители в смертельной опасности, и если не предпринять что-то прямо сейчас, станет поздно. «Аманда» может не вернуться из рейса.
Разум и логика с возмущением восстают против самой мысли о том, что правильно распорядившись старой вещью, можно изменить судьбу и помочь кораблю благополучно вернуться из рейса. Но когда на кону жизни родителей, остается надеяться лишь на чудо. И если есть хоть малейший шанс воплотить спасительное чудо в жизнь – Маргарита этим шансом воспользуется. И пусть окружающие думают о ней что хотят.
Война и Память. Они всегда рядом с нами. Даже в мирное время Война никуда не уходит. Стоит за плечами, нашептывает в ухо – и ищет себе очередную жертву. Но и Память далеко не однозначна. Она всегда с нами, она может поддержать в нужный момент, напомнить о том, кто ты есть, протянуть ниточки в прошлое и настоящее, помочь ощутить поддержку близких людей. Но может и утянуть за собой в прошлое, утопить в горе, боли и несбывшихся надеждах, мешая смотреть в будущее и жить дальше своей собственной жизнью. Вспомнить, пропустить через себя, принять и... отпустить. Порой это бывает ой как непросто.
Но только так можно двигаться дальше.
Книга эта похожа на лоскутное одеяло. Множество героев, разные истории, так или иначе связанные друг с другом, разные языковые пласты; прошлое и настоящее, деревня и город, множество нюансов и деталей, множество судеб, яркие летние мазки счастья и надежд и скупая суровая графика человеческих трагедий...
В этом одновременно и сила, и слабость этой книги. Калейдоскоп чувств, чаяний и судеб, взгляд со многих точек зрения и разные манеры повествования – все это создает объемную и цветную картину. Но иногда калейдоскоп этот вращается слишком быстро. Не всегда удается осознать и запомнить, кто кому кем приходится: мать, дочь, внучка, сестра, дед, отец, сын, брат, муж, жена – не говоря уже о более дальнем родстве… Персонажи вышли колоритными, каждый наособицу, каждый со своей непростой судьбой – но уж слишком их много и слишком часто они сменяют друг друга. Столь же часто меняются и манера повествования, авторский язык и разговорная речь героев. С одной стороны, это замечательно – всё как в жизни, всё ярко и зримо, всё по-настоящему. Но с другой – не всякий раз успеваешь вовремя переключиться на новую манеру, сменить настройки собственного восприятия – и из-за этого восприятие текста временами выходит рваным, клочковатым. А вот с условно «современной» линией в этом плане все в порядке. Тут восприятие не раздергивается; кто кому кем приходится, запоминаешь сразу и без труда. Никакой путаницы. Да и в чисто сюжетном плане «современная» линия выглядит куда более цельной и завершенной.
Да, все эти главы-ретроспекции важны для данной книги. Без них история вышла бы неполной и потеряла бы объемность и многообразие. Но даже не знаю, что здесь можно посоветовать автору. По моим ощущениям, если попытаться в книге что-то изменить, сгладить, причесать, упорядочить – книга станет от этого только хуже, потеряв изрядную часть своей самобытности. Разве что учесть этот момент на будущее, при работе над следующей книгой.
Книга вышла драматичной и местами трагической, тревожной и болезненной – но при этом, как ни странно, светлой и душеподъёмной.
Редкое сочетание. Несмотря на отмеченную выше некоторую «рваность» восприятия текста, не пожалел, что прочел. Спасибо Анне за эту книгу и поднятую непростую тему.
P. S. В сети этой книги (пока?) нет. Книга издана на бумаге: Киев, «Радуга», 2021.
«Библиотека на Обугленной горе» (Скотт Хокинс, 2015)
Давно не читали такой необычной книги. Странные люди (люди ли?), странные взаимоотношения, цели и занятия. Поразительные умения и возможности (нет, это не магия!). Запредельная жестокость и насилие, но при этом временами – проявления настоящей доброты, любви, милосердия. Дружба, в которой лучше не признаваться. Вражда, которую лучше не проявлять. По крайней мере, до поры до времени. Боль – физическая и душевная, которую необходимо терпеть. Мысли, которые приходится прятать, потому что их могут прочесть.
Кто же они? Сверхсущества? Будущие, а может, уже нынешние боги? Они – Библиотекари.
США, примерно наши дни. Четверть века назад после загадочной трагедии Отец собрал в своей Библиотеке двенадцать осиротевших детей (двенадцать апостолов?) и взялся их обучать. Каждый получил свой отдельный Каталог: медицину, войну и смерть, будущее и прошлое, общение со всеми животными, сколько их ни есть на Земле, знание всех языков – живых и мёртвых; математику бытия... Учёба давалась нелегко, потом и кровью, болью и ужасом – в прямом смысле слова. Библиотекари прошли через настоящий ад, но выжили и выросли. Обрели знания и умения – и кое-кто решил, что пришла пора действовать. Надо изменить существующие порядки, расплатиться за всё, взять власть в свои руки и построить новый прекрасный мир. Очередная эпоха подошла к концу. А смена эпох всегда сопровождается катаклизмами, которые затронут не только Соединенные Штаты, где разворачивается основное действие, не только всю Землю – но, как минимум, всю Солнечную систему. А возможно, и не только ее. Стоит ли новый мир того? Каким он будет? Каких жертв потребует? На чём, из чего, ради чего он будет построен? И будет ли? Эти вопросы не волнуют Библиотекаря. Слишком мелко, слишком по-человечески. Есть проблемы и задачи посерьёзнее...
Чем заплатили Библиотекари за знания и могущество? Не растеряли ли на пути самих себя? Чего стоит новый мир без счастливых воспоминаний детства, без ласкового солнца, милосердия и человечности? Остался ли хоть небольшой шанс, что в новом мире всё это сохранится?
Образный и яркий язык. Запоминающиеся, неоднозначные герои: каждый со своим характером, со своей правдой, со своей болью, скелетами в шкафах и тараканами в головах. Страшные, захватывающие события – при всем причудливом сюрреализме книга очень динамична, местами – на грани боевика. Текст насквозь пронизан эмоциями и страстями; они кипят под спудом, вырываются наружу, хлещут через край, обжигая всех окружающих кипятком ярости и ненависти, горя и страдания. Впрочем, иногда вспыхивает и золотой лучик радости, и робкий светлячок надежды.
Здесь нет банальности черно-белого. Положительным героям есть чего стыдиться в прошлом, да и в настоящем они ведут себя не самым лучшим образом. Но и у злодеев, на которых, казалось бы, пробы негде ставить, в итоге обнаруживаются неожиданно светлые черты (которые, впрочем, не оправдывают их жуткие поступки). Сложный, многоуровневый сюжет. Тщательно выстроенная и лихо закрученная интрига. Действие – внутреннее и внешнее – быстро набирает обороты с самого начала, к концу книги приобретая поистине глобальные масштабы. Поначалу ничего не понятно, но очень хочется узнать, что дальше, выяснить, что происходит на самом деле, кто эти странные и харизматичные герои. Кстати, герои не остаются неизменными: они развиваются, временами превращаясь в свою полную противоположность. Неужели там, под броней и коростой, под панцирем безжалостного и неуязвимого чудовища осталось что-то живое и тёплое? Человеческое? Удастся ли до него достучаться?..
А еще эта книга просто отлично написана. Читали – не могли оторваться.
Ну и, конечно же, чёрный юмор. Куда ж без него?"– Тебе известна хотя бы одна причина, по которой мне не следует сейчас же схватить кухонный нож и всадить в твою гребаную шею?
– Ты закапаешь кровью булочки с корицей."Самое странное в том, что «Библиотека…» – светлая книга. Несмотря на кровь и боль, ужас и страдания, убийства и катаклизмы – светлая.
Рекомендуем всячески.