Мы должны видеть аудиторию!
15.03.2021
Из выступлений Олди перед публикой:
– Писатели сейчас приблизились к читателям. Читатель может напрямую общаться с писателями. Сейчас все стало публичным. Это немножко другая ситуация?
– Сейчас вообще все публичное. Это нас слегка смущает, хотя казалось бы, мы в прошлом театралы, нас это не должно смущать. Смущает не сам момент публичности, а вот что: мы с вами разговариваем, нас пишут на видео, оно без паузы уходит в интернет. Мы здесь выстроили ракурс разговора. Мы сидим вот так, вы – вот так. У нас взгляд работает так, микрофон – сяк. Жест построен определенным образом, так, что его замечают и он работает. Другой ракурс съемки, другой монтаж на экране в виде визуального ряда – они дают другую реакцию. Мимика не так воспринимается. И вот сидит скучающий человек у монитора, попивает пиво или кофе, и воспринимает все совсем не так. Слова дают только 20% информации, а жесты, мимика, поза, артикуляция – 80%. Интернет-зритель воспринимает все иначе и потом говорит: «Зачем они вообще тут собрались? Можно же, не выходя из дома, смотреть – и видеть, что это полная ерунда…» И не объяснишь, что при переходе от живого общения к видеонаблюдению теряется очень, очень многое. Даже подача речи, звука меняется. Идут искажения: интонация, громкость.
Мы должны видеть аудиторию, не монитор. Мы меняем тему, когда видим, что вы засыпаете, усиливаем агрессивность, напор, если видим, что внимание потеряно.
Стихи и стишата:
Домик тройки поросят,
Стол, кровать, в углу двустволка,
Шкурки серые висят,
Шкурки серые от волка,В холода затопим печь,
Ляжем спать, зевнем спросонок,
А картечь всегда картечь,
Хоть ты волк, хоть поросенок.
Бедный зайка-самиздайка
Целый день кричит: «Подай-ка!»
Вот в издательствах уют,
Правда, там не подают.
Парафраз В. Маяковского:
Послушайте!
Ведь, если срачи начинают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были? Значит — кто-то называет эти плево́чки жемчужиной?
Прихожу я, мудрый и усталый,
В монастырь чужой
Со своим прекраснейшим уставом.
Ох, устав тяжёл!Я его роняю на колени
(к счастью, не свои!),
Что-то я не слышу восхвалений
Любящей семьи.Ладно, стану витязем былинным,
Скромным и простым.
Понесу устав дорогой длинной
В новый монастырь.
Дмитрий Громов о переводе украинского языка на латиницу (источник):
Ее коллега Дмитрий Громов (писатель-фантаст, один из соавторов ОЛДИ) отметил, что подобный переход нерационален, так как непонятно, что делать с классикой.
«Украинский язык формировался давно – есть свой алфавит, который все учат и знают. При этом в последнее время украинский язык находится на подъеме. Молодежь сможет перейти на латиницу, появятся новые произведения. А как быть с классикой? Ее что всю транслитерировать придется? Приближение к Европе и язык – это все же разные вещи. От того, что мы перейдем на латиницу, лучше понимать друг друга мы не станем. Сама мысль понятна, но мне кажется, она нерациональна», - подчеркнул писатель.
Видеорецензия на романа "Рубеж":
Книжные покупки буктюберов - "Нюансеры", "Карп и дракон" и "Черный ход":
"Читать нельзя сжигать" и "Карп и дракон":
Хорошие книги - Олди рекомендуют:
Олег Ладыженский: Дочитал «Последнее время» Шамиля Идиатуллина, сейчас читаю «Сад» Марины Степновой. Обе книги очень хороши, обе не имеют ничего общего в смысле тематики, но речь о другом. Все-таки визитная карточка писателя, его лицо – не сюжеты, истории, даже не персонажи.
Это ритм. Ритм фраз, структура предложений, паузы и ускорения, тот внутренний изменчивый метроном, с помощью которого подается не менее изменчивый по темпу материал, выстраивается композиция, сменяют друг друга абзацы, главы, части.
Этот ритм часто называют стилистикой.
Вот два писателя, которые любят и умеют строить сложноподчиненные предложения с разной ритмической основой, прекрасно владеют знаками препинания как интонациями речи. И, несмотря на сходство ряда приемов, если взять по абзацу из каждой книги, невозможно спутать, ошибиться в том, кто написал указанный фрагмент текста. Речь не о том, что это разные истории. Речь о том, что разный ритм, сердцебиение разное.
Да, лицо. У каждого свое, наособицу.Дмитрий Громов: У меня ситуация прямо обратная и одновременно – точно такая же. 🙂 Я, наоборот, прочитал "Сад" Степновой и сейчас читаю "Последнее время" Идиатуллина. А впечатления от обеих книг, и в сравнении, и по отдельности, полностью разделяю.
Киберпанк в исполнении Достоевского?
«Павел Чжан и прочие речные твари»
(Вера Богданова, АСТ, редакция Елены Шубиной, серия «Актуальный роман», 2021)Интересный гибрид «Большой Русской Литературы», действие которой перенесено в XXI век, мрачной социальной фантастики, современной психологической прозы и... киберпанка. Любопытно, что в книге присутствует большинство признаков всех этих литературных направлений, но ни к одному из них роман нельзя отнести полностью.
Несправедливость и беспросветность бытия, «свинцовые мерзости жизни», страдающие герои, перенесшие в детстве тяжелые психологические травмы и продолжающие огребать от жизни по полной, глубокая психологическая проработка персонажей, попытки найти опору в вере и религии, наивные мечты, разбивающиеся о жестокую реальность… Чем не «Большая Русская Литература»?
«High tech, low life», засилье электронных гаджетов, виртуальная реальность, интернет-зависимость, имплантация компьютерных чипов, могущественные корпорации и непременный герой-одиночка, талантливый программист и хакер – против Системы... Чем не киберпанк?
Современные тенденции в обществе, заостренные, гипертрофированные и экстраполированные в отнюдь не светлое недалекое будущее, усилившееся социальное неравенство, упавший уровень жизни, проблема насилия над детьми, подпольное протестное движение, новый азиатский межгосударственный альянс во главе с Китаем (да, Россия в него тоже входит), введение тотального контроля, ряд конспирологических теорий, весьма убедительно воплотившихся в романе в жизнь… Чем не социальная фантастика?
Хорошо проработанные образы и характеры героев, постепенно меняющихся по мере развития действия романа, их сложные и зачастую болезненные взаимоотношения; персонаж, вдруг открывающийся с неожиданной стороны и оказывающийся совсем не таким, каким представлялся поначалу; детские травмы и комплексы, которые никуда не делись и до сих пор оказывают влияние на поведение героев; задавленные воспоминания и подступающее безумие с намеками на мрачную мистику, которая так до конца и не проявляется однозначно... Чем не современная психологическая проза?
А еще эта книга вызывает ассоциации со многими известными произведениями самых разных авторов и литературных направлений.
Психологизм, глубокие раскопки в душах и психике персонажей, общая мрачная аура, редкие светлые моменты, поиски опоры в Боге, слезинка ребенка, тварь я дрожащая, или... Здравствуйте Федор Михайлович! Киберпанк в вашем исполнении?! (Утрирую, понятно, но во всякой шутке, как известно...)
Мрачное и жестокое недалекое будущее, изменившийся геополитический расклад, целый ряд конспирологических страшилок, ставших реальностью на страницах книги, герой на грани безумия, пошатнувшийся в финале социальный уклад, волнения и беспорядки – мистер Симмонс, вы решили написать иной вариант своего «Флэшбэка», без стрельбы и детективного расследования, перенеся к тому же действие через океан? (И снова: утрирую, но в каждой шутке...)
А еще чем-то общее настроение книги, ее мрачный реализм, прочно сросшийся с фантастикой, жестокость и нотки подступающего безумия героя с намеками на мистику перекликаются с «Петровыми в гриппе...» Алексея Сальникова и особенно – с его же дебютным романом «Отдел». Не сюжетом и героями, не языком – скорее некой атмосферой романов...
Наверняка часть подобных параллелей и ассоциаций – особенно с романами Достоевского – автор вложила в свою книгу намеренно. Во всяком случае, проблемы в книге поднимаются близкие, да и некоторая общность настроения чувствуется. До глубин Достоевского роман, конечно, не дотягивает, но, думаю, автор на это не замахивалась. А вот перекличка вполне получилась.
Иные же параллели, возможно, и не планировались – но, как говорится, из ноосферы и общего литературного пространства никуда не денешься, что-то все равно проявится и проассоциируется само, независимо от воли и желания автора.
Поначалу книга читалась хоть и не без интереса, но я легко отрывался от чтения, чтобы заняться чем-нибудь другим. Постоянно казалось, что нечто подобное я где-то уже читал – не в точности то же, но похожее – где по настроению, где по декорациям и антуражу, а где и по сюжетным ходам. Однако когда роман перевалил за первую треть, отрываться от чтения стало куда сложнее, интрига, перипетии сюжета, взаимоотношения героев и их злоключения увлекли и потащили за собой. И ощущение «похожести» понемногу отступило, я наконец ощутил, что читаю книгу именно Богдановой, а не кого-то еще. К финалу романа проявилось серьезное отличие «Павла Чжана» от произведений русской классики. Нет, отличие это не во времени действия и не в киберпанковских декорациях. В финале герой восстает против Системы и в одиночку если и не рушит ее, то заставляет изрядно пошатнуться, даря миллионам людей надежду на лучший исход. И хотя этот «лучший исход» лишь призрачно маячит на горизонте, а пока страна погрязает в анархии и беспорядках – надежда все же есть.
Это совершенно нехарактерный для «Большой Русской Литературы» финал. Зато он вполне в духе другого литературного направления, а именно – киберпанка. И, скажу честно, такой финал мне лично нравится куда больше, чем то, чем мог бы закончиться роман, реши автор остаться в русле традиций «БРЛ». Главные герои романа достаточно симпатичны и вызывают сопереживание. В частности тем, что у них есть свои принципы. Да, в какой-то момент они могут согнуться или даже сломаться под ударами судьбы – но в итоге все равно находят в себе силы подняться и вернуться на тот путь, который сами для себя избрали.
Психологическая проработка образов героев и их развитие вполне хороши, хотя тут все же не обошлось без пары небольших натяжек. Они не критичны, но все же выбиваются из общей картины психологической достоверности. Ну не мог битый жизнью и прошедший через настоящий ад Чжан всерьез предположить, что смерти целого ряда людей – трагическая случайность, результат программной ошибки – а не целенаправленных действий некой группы лиц, контролирующей ситуацию. Да, позже Чжан от этих мыслей отказывается и понимает истинную причину происходящего – но до того его наивные предположения не выдерживают никакой критики.
К счастью, момент этот небольшой и не ключевой, и не слишком портит общее впечатление от книги.
Язык романа – литературно-функциональный, если можно так выразиться. То есть, он вполне соответствует общему мрачному настроению книги. Образность в тексте есть, но она строго дозирована, и я прекрасно понимаю, почему. Более яркий и образный язык мог бы прийти в несоответствие с происходящими в романе событиями, «темной аурой», жестокостью, насилием и бедами героев. Чтобы подать все это куда более образным языком и не потерять настроение, надо быть большим мастером – уровня Лоуренса Норфолка, Хосе Карлоса Сомосы или, скажем, Евгения Водолазкина.
Хочется надеяться, что у Веры Богдановой все это еще впереди. Роман и в таком виде достаточно неплох и даже хорош – но автору однозначно есть куда расти и к чему стремиться.
В послесловии к книге автор пишет, что хотела поднять в романе тему насилия над детьми и подростками – в детских домах и не только – а также тему насилия вообще. Тема эта в романе безусловно присутствует, присутствует остро, трагически и эмоционально, не оставляя читателя равнодушным. И все же, на мой взгляд, тема социального неравенства, тотального контроля, бездушной Системы и борьбы с ней ее несколько затмевает. Это не плохо и не хорошо: на самом деле обе темы, к сожалению, весьма остры и актуальны и в какой-то степени дополняют друг друга.
Итого: что прочел, не пожалел. Книга получилась одновременно личностной и социальной – примерно в равной степени. Думаю, с интересом прочитаю и следующую книгу Веры Богдановой, когда она будет написана.
И да, это в некоторой степени аванс на будущее.
«Мать железного дракона» (Майкл Суэнвик, 2019)
Третий роман в «драконьем» цикле Майкла Суэнвика. Как и предыдущие книги: «Дочь железного дракона» и «Драконы Вавилона» – эту книгу вполне можно читать отдельно от остальных. Книги объединяют общее мироздание и некоторые второстепенные персонажи, но при этом каждая из трех книг – это отдельный, вполне самостоятельный роман со своим финалом.
Итак: авантюрно-приключенческий роман в декорациях технофэнтези, сопряженных миров, высоких технологий и не менее высокой магии, реально существующих богов и множества рас: эльфы и их гибриды с людьми, гномы, ведьмы, феи, духи, различные морские обитатели, кентавры и прочие зооморфы – всех и не перечислить. Множество отсылок к мифологиям, эпосам, сказкам и легендам различных стран и народов, а также к разнообразным литературным произведениям. Железные драконы, оживляемые огненными ду̀хами и пилотируемые полуэльфами, живые локомотивы и автомобили, заклинания и электронные гаджеты, древние артефакты и телевидение...
Начинается все с того, что в нашем привычном, человеческом и технологическом мире в больнице умирает старая женщина. А в многорасовом мире магии и железных драконов у молодого пилота Драконьего Корпуса Кейтлин из Дома Сан-Мерси умирает отец, исчезает брат, артачится дракон – а вскоре Кейтлин арестовывают по сфабрикованным обвинениям. Кейтлин знает, что невиновна, но вскоре понимает: справедливого суда не будет, ее в любом случае признают виновной и осудят, все решено заранее – и она решается на дерзкий побег.
Кейтлин жаждет выяснить, кто и зачем ее подставил, восстановить свое доброе имя и вернуться к службе в Драконьем Корпусе – но ее усердно разыскивают, погоня идет по пятам, и пока что у нее есть куда более насущная задача: не попасться. В пути ей встретятся компания бродяг и странная маленькая девочка, которую сопровождает специфическая удача; врач-архимаг на службе Железнодорожных Владык и странствующая аферистка Ворон («Я трикстер, забыла? У меня лицензия на мошенничество.») – и много кто еще. И почти никто из них не является тем, кем кажется. Друг в любой момент может тебя подставить и обречь на смерть, предатель – спасти жизнь, живой – оказаться мертвецом...
Но Кейтлин не занимать упорства и целеустремленности. Выпутываясь из одних передряг и тут же попадая в другие, она, тем не менее, шаг за шагом движется к своей цели. И постепенно перед ней открываются, одна за другой, детали многоходовой интриги, в которой она – лишь случайная жертва, одна из многих. Вот только Кейтлин упорно отказывается сдаваться и умирать, и в итоге у нее появляется призрачный шанс стать той самой песчинкой, из-за которой застопорится и пойдет вразнос набирающий обороты зловещий механизм глобального заговора. А то и изрядная часть существующего миропорядка. И встает вопрос: действительно ли Кейтлин угодила в безжалостные шестеренки этого заговора совершенно случайно?
Лихо закрученная интрига, ряд неожиданных поворотов сюжета, динамичное и драматичное действие, яркий язык, убойный юмор и тонкая ирония, множество литературных и мифологических аллюзий и отсылок, причудливый и эклектичный, мрачный и по-своему притягательный мир магии и высоких технологий, правящих и угнетенных рас; жестокое мироустройство, тайны Мироздания и закулисные игры богов, в которых смертным и даже бессмертным в лучшем случае отводится роль пешек...
Читалось увлекательно и с удовольствием. Разве что финал, как на мой взгляд, слегка подкачал. Да, в этом мире «бог из машины» – отнюдь не фигура речи. Тут боги действительно существуют и ведут свою вселенскую игру. Так что здесь стоящий за кулисами действа бог(или богиня)-кукловод – в порядке вещей. И «божественная подоплека» происходящего отнюдь не ломает логику интриги и сюжета, а лишь вскрывает истинную суть и цель происходивших событий. И да, героиня сама сделала свой выбор и сама шла по выбранному пути, набивая шишки и наступая на грабли, не раз оказываясь на грани гибели... Все так. И все же, все же... Ох уж эти боги! Но это уже область авторской концепции, и тут мне остается лишь прекратить дозволенные речи и не лезть куда не просят со своим глубоко субъективным мнением.
Нет, я ничуть не жалею, что прочел эту книгу.