Список желаний

Ваш список желаний пуст. Перейти в каталог?

В поисках брата Умберто

24.09.2019

Рецензия Василия Владимирского на роман Андрея Валентинова "Овернский клирик".

Под глубоким морем,
Под высокой горой,
Рой, моя подземная религия, рой.
Это значит – небо близко, если пальцы в крови...
Олег Медведев

Вера – сердце любой власти. Вера в лидера, вера в идеалы, вера в собственное умение отличать ложь от истины. Вера в самое Бога, наконец. То, что одним дает силы, для других становится рычагом воздействия, позволяющим властвовать над умами и душами миллионов. Именно эта власть, духовная, принятая в современном нередигиозном мире из рук церкви литературой, заставляет чиновников испытывать к словесникам противоестественную ревность... Опять соскальзываю в наезженную колею. Речь не об этом.

Главными героями романа Андрея Валентинва "Овернский клирик", впервые опубликованного харьковским "Фолио" и переизданного "Эксмо" в 2000-м, стали три католических монаха – отец Гильом, брат Пьер и брат Ансельм. Автор вообще неравнодушен к этому сослвию – см., например, "Небеса ликуют", там главный герой и вовсе член общества Иисуса Сладчайшего. Да и в цикле "Око Силы" "комиссары в пыльных шлемах" напоминают своей верой в идеалы революции служителей какого-то футуристического культа... Как говорится, но долго ли, коротко ли, но герои "Овернского клирика" собирают вещички и отправляются в отдаленную епархию Французского Королевства. Цель их не то чтобы проста, но вполне понятна: выяснить и доложить начальству обстоятельства таинственного исчезновения некоего Умберто Лючини, пытавшегося вникнуть в хитросплетения таинственных событий и подозрительных чудес, захлестнувших округ. Но это только внешняя цель тяжелого и небезопасного путешествия. На самом деле расследование – лишь деталь куда более масштабного плана высших иерархов церкви, не брезгующих таскать каштаны из огня чужими руками. Как раз в это время в Риме дискутируется вопрос о создании нового института церкви – Святейшего Обвинения, и "сенсационные" результаты расследования в округе Памье должны стать той каплей, что окончательно перевесит чашу весов. Тем более, Враг действительно силен и коварен, и для борьбы с ним надо предпринять какие-то меры – это осознают даже либералы. Но хотя отец Гильом и крепок в вере, он не из тех, кто считает, что лучше замучить десяток невиновных, чем упустить одного слугу Лукового. Гильому и его ученикам приходится немало поломать голову, чтобы выкрутится из щекотливой ситуации, не подставив виновных, и при этом не изменть собственным иедалам. В общем, привет брату Умберто: без "Имени Розы" здесь явно не обошлось.

Средневековая Европа – территория хоженая-перехоженная. Артуровская Британия, Священная Римская Империя, Испания времен Реконкисты... Казалось бы, живого места не осталось от тропинок, проторенных многочисленными литераторами, не в последнюю очередь – фантастами. Эпоха, взятая Валентиновым – недолгий период, когда ересь катаров процветала на территории Франции и в прилежавших землях, – тоже не обойдена вниманием писателей. Достоинство "Овернского клирика" не в том, что тут открывается новая тема, а в том, как она разивается. Перед нами удачный эмоциональный слепок, передающий атмосферу эпохи, увиденной глазами умного и честного человека, гуманиста, много думающего о будущем, но при этом остающегося целиком и полностью сыном своего века. Слепок, конечно, слегка упрощенный и адаптированный, но без этого не обойтись. Чтобы начать сопереживать герою-повествователю "Овернского клирика" (а знчит – чувствовать дух эпохи), читателю совершенно не обязательно быть дипломированным медиевистом. Даже роман Елены Хаецкой/Мэделайн Симонс "Меч и радуга", ставший в определенных кургах без пяти минут культовым, требует более глубоких специальных знаний.

Для достижения своих целей Андрей Влентинов использует не самые утонченные, но, безусловно, действенные литературные приемы. Легко узнаваемые персонажи "Овернского клирика" располачиваются некоторой карикатурностью: вот перед нами простой и честный Рубаха-Парень, этакий Санчо Панса, получающий-таки в финале вожделенный остров, вот Благородный Юноша С Трудной Судьбой, вот убеленный благородной сединой Мудрец, вот Лживый Священник, жадный Разбойник... Читатель еще не раз встретит этих героев (правда, под другими именами) на страницах иных романов Валентинова. Но, личины, переходящие из книги в книгу, сами по себе не делают разворачивающееся действо менее ярким и увлекательным. Скорее, наоборот – усиливают драматический эффект. Именно ради этого актеры классического японского театра ярко раскрашивали лица, а древние греки попросту надевали маски. Лучшие книги Андрея Валентинова, к которым на мой взгляд относися "Оверснкий клирик", напоминают картины Брейгеля-младшего – сюрреалистический гротесковый карнавал, странно притягивающий взгляд, дикое кипения жизни, полная энергии бесопщадная метафора, помогающая примириться с пугающими, жутковатыми сторонами человеческой жизни. Их роднит и отстутствие незначительных деталей, и внутренняя взаимосвязь всех фрагментов, даже концентированность действия...

Интересно, Андрей Валентинов любит полотна Брейгеля?