Венок баллад (рубайят 1980-2024 г.г.)

Я знаю мир — он стар и полон дряни,

Я знаю птиц, летящих на манок,

Я знаю, как звенит деньга в кармане

И как звенит отточенный клинок.

Я знаю, как поют на эшафоте,

Я знаю, как целуют, не любя,

Я знаю тех, кто "за" и тех, кто "против",

Я знаю все, но только не себя.

Я знаю шлюх — они горды, как дамы,

Я знаю дам — они дешевле шлюх,

Я знаю то, о чем молчат годами,

Я знаю то, что произносят вслух,

Я знаю, как зерно клюют павлины

И как вороны трупы теребят,

Я знаю жизнь — она не будет длинной,

Я знаю все, но только не себя.

Я знаю мир — его судить легко нам,

Ведь всем до совершенства далеко,

Я знаю, как молчат перед законом,

И знаю, как порой молчит закон.

Я знаю, как за хвост ловить удачу,

Всех растолкав и каждому грубя,

Я знаю — только так, а не иначе…

Я знаю все, но только не себя.

Изгибом клинка полыхая в ночи,

Затравленный месяц кричит.

Во тьме — ни звезды, и в домах — ни свечи,

И в скважины вбиты ключи.

В домах — ни свечи, и в душе — ни луча,

И сердце забыло науку прощать,

И врезана в руку ножом палача

Браслетов последних печать.

Забывшие меру добра или зла,

Мы больше не пишем баллад.

Покрыла и души, и мозг, и тела

Костров отгоревших зола.

В золе — ни угля, и в душе — ни луча,

И сердце забыло науку прощать,

И совесть шипит на углях, как моча,

Струясь между крыльев плаща.

Подставить скулу под удар сапогом,

Прощать закадычных врагов.

Смиренье, как море, в нем нет берегов —

Мы вышли на берег другой.

В душе — темнота, и в конце — темнота,

И больше не надо прощать ни черта,

И истина эта мудра и проста,

Как вспышка ножа у хребта.

Я — призрак забытого замка.

Хранитель закрытого зала.

На мраморе плит, испещренном запекшейся кровью,

Храню я остатки былого,

Останки былого.

Когда-то я пел в этом замке.

И зал в изумлении замер.

А там, у парадных ковровых — проклятых! — покоев

Стояла хозяйка,

Стояло в глазах беспокойство.

Я — призрак забытого замка.

Но память мне не отказала.

И дрожь Ваших губ, и дрожание шелка на пяльцах

Врезались звенящей струною

В подушечки пальцев.

Вы помните, леди, хоть что-то?

Задернута жизнь, словно штора.

Я адом отвергнут, мне райские кущи не светят,

Я — призрак, я — тень,

Наважденье,

За все я в ответе.

В прошедшем не призраку рыться.

Ваш муж — да, конечно, он рыцарь.

Разрублены свечи, на плитах вино ли, роса ли…

Над телом барона

Убийцу казнили вассалы.

Теперь с Вашим мужем мы — ровня.

Встречаясь под этою кровлей,

Былые враги, мы немало друг другу сказали,

Но Вас, моя леди,

Давно уже нет в этом зале.

Мы — двое мужчин Вашей жизни.

Мы были, а Вы еще живы.

Мы только пред Вами когда-то склоняли колени,

И в ночь нашей встречи

Вас мучит бессонница, леди!

Вокруг Вашей смятой постели

Поют и сражаются тени,

И струны звенят, и доспехи звенят под мечами…

Пусть Бог Вас простит,

Наша леди,

А мы Вас прощаем.

Шел монах за подаяньем,

Нес в руках горшок с геранью,

В сумке сутру махаянью

И на шее пять прыщей.

Повстречался с пьяной дрянью,

Тот облил монаха бранью,

Отобрал горшок с геранью

И оставил без вещей.

И стоит монах весь драный

И болят на сердце раны,

И щемит от горя прана,

И в желудке — ничего.

И теперь в одежде рваной

Не добраться до нирваны

Из-за пьяного болвана,

Хинаяна мать его!

И монах решил покамест

Обратиться к Бодхидхарме,

Чтоб пожалиться пахану

На злосчастную судьбу,

И сказать, что если Дхарма

Не спасет его от хама,

То видал он эту карму

В черном поясе в гробу!

И сказал Дамо:

— Монахи!

Ни к чему нам охи-ахи,

А нужны руками махи

Тем, кто с ними не знаком.

Пусть дрожат злодеи в страхе,

Мажут сопли по рубахе,

Кончат жизнь они на плахе

Под буддистским кулаком!

Патриархи в потных рясах —

Хватит дрыхнуть на матрасах,

Эй, бритоголовых массы,

Все вставайте, от и до!

Тот, чья морда станет красной,

Станет красным не напрасно,

Не от водки и от мяса,

А от праведных трудов!

Лупит палкой тощий старец,

Восемь тигров, девять пьяниц,

Эй, засранец-иностранец,

Приезжай в наш монастырь!

Выкинь свой дорожный ранец,

Подключайся в общий танец,

Треснись, варвар, лбом о сланец,

Выйди в стойку и застынь!

Коль монаху плохо спится,

Бьет ладонью черепицу;

Коль монах намерен спиться —

Крошит гальку кулаком!

А приспичит утопиться —

Схватит боевую спицу,

Ткнет во вражью ягодицу —

И с хандрою незнаком!

У кого духовный голод,

Входит в образ богомола

И дуэтом или соло

Точит острые ножи,

Кто душой и телом молод,

Тот хватает серп и молот,

Враг зарезан, враг расколот,

Враг бежит, бежит, бежит!

Шел монах за подаяньем,

Нес в руках горшок с геранью,

В сумке — палку с острой гранью,

Цеп трехзвенный и клевец.

Повстречался с пьяной дрянью,

Ухватил за шею дланью,

Оторвал башку баранью —

Тут и сказочке конец!

— Нежнее плети я,

Дешевле грязи я —

В канун столетия

Доверься празднику.

— Милее бархата,

Сильней железа я —

Душой распахнутой

Доверься лезвию.

…Левая рука — правою,

Ложь у двойника — правдою,

Исключенье — правилом,

Лакомство — отравою.

Огорчаю?

Нет! —

радую…

— Червонней злата я,

Из грязи вышедши —

В сетях проклятия

Доверься высшему.

— Святой, я по морю

Шел, аки по суху —

Скитаясь по миру,

Доверься посоху.

…Правая рука — левою,

Шлюха станет королевою.

Трясогузка — лебедью,

Бедность — нивой хлебною.

Отступаю?

Нет! —

следую…

— Возьму по совести,

Воздам по вере я,

На сворке псов вести —

Удел доверия.

— Открыта дверь, за ней —

Угрюмый сад камней.

Мой раб, доверься мне!

Не доверяйся мне…

…в зеркале глаза — разные.

Позже ли сказать?

Сразу ли?!

Словом или фразою,

Мелом или краскою?

Сострадаю?!

Нет! —

праздную…